Продолжаем наше исследование Мал. 2:16. В прошлый раз мы поговорили с вами о переводе данного текста в Септуагинте и кратко коснулись причин, по которым он, как мне кажется, некорректен. Сегодня же я прокомментирую те сложности, которые наблюдаются в еврейском тексте и попытаюсь обрисовать варианты их разрешения.

Итак, после вводного союза כִּי (ки, «ибо») следует глагол שָׂנֵ֣א (санé), который буквально переводится как «(он) возненавидел». Я уже отмечал, что слова Бога о Самом Себе в третьем лице выглядят весьма странно, а потому у любого толкователя есть два варианта. Первый — пойти по пути переводчиков Септуагинты и откорректировать глагол, заменив, например, форму שָׂנֵ֣א (санé) на שָׂנֵ֑אתִי (санети́). Получаем: «Ибо (Я) возненавидел развод» (ср. 1:3).

Второй вариант — ничего не менять, предполагая, что из предложения выпало местоимение, исполняющее функцию подлежащего: «Ибо Он возненавидел развод, говорит Господь Бог Израилев». С одной стороны, такое прочтение сохраняет изначальную форму еврейского текста, однако с другой, — создает определенную сложность, поскольку слова «говорит Господь Бог Израилев» предполагают прямую речь.

Тут следует отметить, что все древние версии данного стиха, которыми мы располагаем, пошли по пути вмешательства в еврейский текст. Так, например, вариант Септуагинты («если ненавидящий, отпусти») встречается также в сирийской Пешитте и арамейском таргуме, а в кумранской рукописи 4Q76a приводится вариант: «Если ты ненавидишь (ее), отпусти». Все эти переводы — не просто изменение еврейского текста, но попытка его богословской интерпретации, а потому вопрос тут не столько филологический, сколько герменевтический.

Как мы уже выяснили, контекст данного отрывка указывает на то, что речь идет об осуждении развода, а потому все древние переводы в данном случае входят в прямой конфликт с логикой всей перикопы. Именно по этой причине я остаюсь на позиции, что основная идея стиха — это осуждение развода, а потому мы можем либо оставить стих как он есть, либо же внести в него коррективы, подобно тому, как это делали и древние переводы.

Конечно, сегодня есть исследователи, утверждающие, что данный стих вообще не говорит о разводе, однако это ошибка. Глагол שָׁלַח (шаллáх) в форме инфинитива неоднократно обозначает именно развод [1], а потому значение текста вполне ясное. Единственный способ его избежать — встать в ряды сторонников т.н. культовой интерпретации, которая понимает всю перикопу иносказательно. В чем ее смысл?

Культовое толкование утверждает, что в 2:10–16 речь идет не о разводе в прямом смысле слова, а о разводе как символе отступничества. Другими словами, Господь описывает Свои отношения с Израилем с помощью семейного языка, и в таком прочтении слова «Я ненавижу развод» эквивалентны словам «Я ненавижу отступничество».

Возможно ли такое толкование? В принципе, да, т.к. многие образы и выражения из 2:10–16 можно истолковать иносказательно. Так, например, под «дочерью чужого бога» (2:11) можно понять идол языческой богини; под «мерзостью» (2:11) — идолопоклонство [2]; под «слезами» (2:13) — ритуальный плач, присущий языческим культам (Иер. 16:6; Иез. 8:14); под «женою юности» (2:14) — завет с Яхве. В этом же направлении может указывать фраза «унизил Иуда святыню Господню» (2:11), а также наблюдение, что Танах нигде не называет брак заветом.

Однако такое толкование ложно: (1) Яхве никогда не называется «женой»; (2) Танах называет брак заветом (Притч. 2:16–17) и использует семью как образ завета между Богом и Израилем (Ос. 1–2; Иез. 16); (3) Слезы в 2:13 не относятся к языческим ритуалам; и (4) Такое толкование полностью противоречит контексту отрывка. Итак, как бы мы не выкручивались, слова Господа однозначны: «Я ненавижу развод». Соответственно, развод запрещен.

———
[1] Втор. 22:19, 29; 24:1, 3, 4; Ис. 50:1.
[2] Ср. Втор. 7:25, 26; 12:31; 13:14; 17:1, 4; 18:12; 20:18; 22:5; 23:18; 24:4; 25:16; 27:15; 32:16.

#ошибочка_вышла