Продолжаем обсуждать ошибки и неточности Синодального перевода. Сегодня мы обратимся к знаменитому тексту из книги Иова, где говорится: «И сказала ему жена его: ты все еще тверд в непорочности твоей! Похули Бога и умри» (Иов. 2:9).

Любой, кто читал данный отрывок, искренне задавался вопросом: как можно так не любить не только своего мужа, но и Господа? Тем не менее в последнее время я все чаще и чаще встречаю публикации, в которых доказывается ровно противоположное: оказывается, жена Иова была праведницей!

Доказательство этому тезису обычно усматривают в том, что в еврейском тексте за словом «похули» скрывается глагол בָרַךְ (барáк), который буквально означает «благословлять». Получается, правильным переводом будет: «Благослови Бога и умри»? Если это так, то супруга Иова не говорит ничего плохого, а наоборот призывает своего мужа к благословению Яхве. Но, конечно же, не все так просто.

Во-первых, я бы хотел отметить, что в отличие от друзей Иова, она не ставит под сомнение непорочность своего мужа и не призывает его к покаянию, а потому ее призыв частично продиктован состраданием: уж лучше пусть он быстрее умрет, чем непрерывно мучается.

С другой стороны, не стоит забывать, что в рамках социальной конструкции того мира она всецело зависела от мужа — как материально, так и социально. И вот в один «прекрасный» момент вся ее жизнь разрушилась до основания: она утратила не только материальное благосостояние, но и основополагающую социальную роль: быть матерью. Конечно же, ответственность за это она возлагала на Иова, а потому ее странные слова были инспирированы не только состраданием, но и глубоким разочарованием.

Фактически, смерть Иова приглушала бы и ее боль, и именно в этом, как мне кажется, суть сказанного. Частично это может быть доказано ссылкой на Септуагинту, в которой ее слова существенно расширены: «Доколе ты будешь терпеть? Вот, подожду еще немного в надежде спасения моего. Ибо погибли с земли память твоя, сыновья и дочери, болезни чрева моего и труды, которыми напрасно трудилась. Сам ты сидишь в смраде червей, проводя ночь без покрова, а я скитаюсь и служу, перехожу с места на место, из дома в дом, ожидая, когда зайдет солнце, чтобы успокоиться от трудов моих и болезней, которые ныне удручают меня. Но скажи некое слово к Богу и умри».

В попытках подтолкнуть своего мужа к «божественной эвтаназии» жена Иова невидимым образом переходит в роль Евы, искушающей Адама [1], что было тонко подмечено Августином, который назвал ее diaboli adjutrix («помощницей дьявола») [2]. Развивая эту мысль, Фома Аквинский писал, что сатана специально не касался жены Иова, чтобы она приняла роль искусительницы [3], а потому в ее словах кроется свойственная всей книге двойственность: с одной стороны, она проявляет сострадание к мужу, но с другой, — искушает его.

Соответственно, перевод «благослови Бога и умри» не поддерживается контекстом, что подтолкнуло многих исследователей к идее, что в некоторых отрывках книги Иова глагол בָרַךְ (барáк) исполняет функцию эвфемизма, благочестиво заменяя глагол «проклинать» (1:5, 11; 2:5, 9). Возможно ли это? Вполне. Примеры этому обнаруживаются и в других книгах Танаха (3 Цар. 21:10, 13).

Таким образом, жена Иова действительно говорит «прокляни Бога и умри», но читатель должен сам догадаться, что в этом отрывке глагол בָרַךְ (барáк) отходит от своего привычного значения. В этой «загадке» — вся суть этой книги, которая всецело наполнена двойственностью и неоднозначностью.

Итак, имеем интересный случай: технически Синодальный перевод некорректен, но корректен по сути. Получается, этот перевод и правильный, и неправильный одновременно.

———
[1] Ср. Берешит Рабба, 19.12.
[2] N. С. Habel, The Book of Job (Philadelphia, РА: The Westminster Press, 1985), 96.
[3] Фома Аквинский. Комментарий на кн. Иова, 2.2.

#ошибочка_вышла